Первая российская экспедиция на Северный Полюс
В августе 2012 года исполнится 100 лет с того дня, когда старший лейтенант Георгий Яковлевич Седов отправился в свою последнюю экспедицию, первую российскую экспедицию к Северному полюсу. Много это или мало? Очень много, если учесть громадные катаклизмы и изменения, произошедшие в стране, которую Седов считал своей Родиной и горячо любил. Сегодня эта великая страна уже не существует в прежнем виде: слава и подвиг Георгия Седова в наше время по праву принадлежат новым России и Украине, а вместе с ними всему человечеству.
Имя Георгия Седова живет на географической карте, с этим именем были связаны многие другие, более поздние героические свершения нашей страны в Арктике, такие как беспримерный дрейф ледокола "Георгий Седов", плавание "напролом" к полюсу атомного ледокола "Арктика", доставившего на вершину мира древко Седовского флага.
Для многих поколений русский моряк Георгий Седов был символом мужества, целеустремленности, офицерской чести. Но всегда были люди, готовые мужество назвать глупостью, верность долгу фанатизмом, а инициативу стремлением к карьере.
Десятки книг и многие сотни статей посвящены жизни и деятельности Георгия Яковлевича Седова. Вполне правомерно и то, что историки вновь и вновь обсуждают мельчайшие детали его последней экспедиции, героической и трагической одновременно. Так что же все-таки - "подвиг" или "безумная попытка"? Задним числом, зная уже, чем закончилась экспедиция, трудно отвечать на этот вопрос. Разве не "безумной попыткой" выглядело плавание к Земле Франца-Иосифа с запасом угля на двое суток? Но они дошли! И с полным основанием писал Седов: "Наша экспедиция совершила подвиг".
В конце августа 1914 года к становищу Рында на Мурмане подошло странное судно. Верхняя часть бортов его была разрушена. На останках мачт висели потрепанные штормами паруса. На неприбранной палубе стояли давно не мытые бородатые люди в обветшалой одежде. Скоро стало известно, что на родину наконец возвратилась экспедиция лейтенанта Седова. О ней, о судьбе его начальника потом будет написано много. И все же главное осталось невыясненным. До сих пор нет полного ответа на вопрос: как погиб Георгий Седов, что произошло тогда на далеком северном острове?
ОФИЦЕР «ЧЕРНОЙ КОСТИ»
Это было долгое и трагическое путешествие. Ни одна полярная экспедиция не готовилась столь поспешно и в таких трудных условиях.
Весной 1912 года Георгий Яковлевич Седов, офицер-гидрограф, подал начальнику Главного гидрографического управления генералу Вилькицкому рапорт с планом похода к Северному полюсу. «В этом состязании, - писал Седов, - участвовали почти все страны света и только не было русских... Мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг».
План Седова состоял в следующем. В середине июля 1912 года экспедиция должна выйти из Архангельска к Земле Франца-Иосифа и там остановиться на зимовку. С первыми лучами солнца небольшая группа на нартах с собаками выступит к полюсу.
Как гидрограф Седов уже проявил себя отчаянно смелым исследователем Севера. Перед его волей, казалось, не могли устоять никакие преграды. Он горел грандиозными проектами вроде скорейшего освоения Северного морского пути, заселения пустынных заполярных островов и освоения новых портов.
В офицерской среде этот неугомонный лейтенант, выбившийся из низов (отец его был рыбаком), офицер «черной кости», казался выскочкой, кто-то завидовал его успехам. И вот теперь - план похода к Северному полюсу. «Я чувствую себя вполне подготовленным для такого большого дела, которое начинаю, - самоуверенно писал Седов в петербургском «Синем журнале». - Я хочу осуществить мысль Ломоносова - водрузить русский флаг на Северном полюсе!»
Статья, в которой это было написано, называлась прямо и категорически: «Как я открою Северный полюс».
«ВСЕ БЫЛО ПРОТИВ НАС»
Седов был сразу же раскритикован опытными полярниками, справедливо утверждавшими, что столь тяжелая и опасная экспедиция требует длительной и серьезной подготовки. План его считали непродуманным и скоропалительным. Известный полярный путешественник Русанов указывал на отсутствие у Седова опыта походов по дрейфующим льдам. «Много ли у него при этом будет шансов достигнуть Северного полюса? -писал Русанов. - Мне думается, очень и очень немного».
Между тем организация экспедиции началась. Над планом Седова шефствовала известная столичная газета «Новое время» во главе с ее издателем Сувориным. Требовалось по меньшей мере 70 000 рублей. Средства экспедицию собирались подпиской, за счет пожертвований по всей России. Часть их удалось собрать устройством благотворительных вечеров и великосветских базаров.
Для экспедиции было зафрахтовано парусно-паровое промысловое судно «Святой мученик Фока». Владелец его, архангельский шкипер Дикин, брался доставить экспедицию на Землю Франца-Иосифа. «Фоку» загрузили провизией на три года. На палубе громоздились ящики, клетки с собаками, доски и бревна для строительства дома на месте зимовки.
Буквально накануне отплытия Дикин отказался идти в плавание. Ушла с ним и его команда. Возмущенный Седов в течение суток набрал новых матросов. Удивительно ли, что некоторые из них явились на судно в одних пиджаках за час до отплытия. «Никогда мы не ощущали так сильно косности и тупого, непроходимого бюрократизма, как в дни перед уходом экспедиции. Все было против нас», - писал художник Пинегин, участник экспедиции. 14 августа (здесь и далее все даты по старому стилю), на месяц позже намеченного срока, «Фока» отошел от Соборной пристани Архангельска.
ДАЕШЬ ПОЛЮС!
За два года до описываемых событий 30-летний Георгий Седов женился на Вере Валерьяновне Май-Маевской. Она окончила так называемый Патриотический институт, основанный в память Отечественной войны 1812 года для дочерей офицеров. Отец ее во время Русско-турецкой войны служил командиром егерского полка и, потеряв ногу, вынужден был уйти в отставку.
Георгий Яковлевич, как и во всем, был восторженным влюбленным, рыцарем, души не чаявшим в своей избраннице. Позже, на далеком Севере, в дневнике он обращался к любимой жене, Льдинке, как он ее называл, с длинными посланиями, а на столике в своей каюте всегда держал ее фотографию в полированной рамке.
Снаряжение экспедиции оставляло желать много лучшего. Визе - метеоролог и географ экспедиции, в будущем крупный ученый-северовед, тогда, в 1912 году, записал в дневнике: «Он (Седов) упрям и наивен... Нужно совершенно не знать полярную литературу, чтобы с таким снаряжением, как наше, мечтать о полюсе».
Вера Валерьяновна провожала мужа, находясь на борту «Фоки». Она проплыла с ним несколько миль и оставила судно в устье Северной Двины.
Уже 20 лет в Заполярье не видели таких тяжелых льдов. К тому же экспедиция вышла слишком поздно, рискуя вмерзнуть в дрейфующий лед. Седов все же попытался пробиться к Земле Франца-Иосифа. Но это не удавалось. Затертое льдами, судно остановилось на зимовку в небольшой бухте Новой Земли.
НА ЗЕМЛЕ ФРАНЦА-ИОСИФА
Лишь в сентябре следующего, 1913 года с огромным трудом и риском, на последних остатках угля и сжигая в котельной топке сало медведей и нерп, удалось достичь желанного архипелага. Здесь, в безымянной бухте острова Гукера (бухту называли Тихой), начали вторую, еще более трудную зимовку. Скудное, однообразное питание вызвало цингу. Даже Седов, прежде отличавшийся железным здоровьем, сдал. Появилась цинга и у него. В начале января 1914 года Визе писал о Седове: «Он очень побледнел, осунулся и страшно ослаб. Когда говорит, то сильно задыхается».
Седов и сам понимал, что в таком состоянии до полюса дойти не сможет. От бухты Тихой до заветной точки Земли было ни много ни мало почти 1 000 километров! Вот еще одна запись в дневнике Визе: «Г. Я. в беседе со мной в первый раз откровенно заявил, что считает свою санную экспедицию к полюсу «безумной попыткой», но что он все-таки ни за что не откажется от нее, пока у него не кончится последний сухарь».
Тяжелое предчувствие не покидало многих на судне. Пинегин передал Седову письмо, в котором просил отложить поход, просили его об этом и другие. Тщетно. Для Седова был важен даже один факт движения к цели, пусть и ценой собственной жизни. Мысль о возвращении с пустыми руками казалась ему нестерпимой. Огромное честолюбие, ужас бесчестья гнали его вперед. «Долг мы исполним, - сказал он в прощальной речи. - Наша цель - полюс! Все возможное для достижения будет сделано!»
ПОЛЯРНАЯ ПАРТИЯ
Было решено идти втроем с тремя нартами, запряженными 24 собаками. Запас провизии был рассчитан на 10 месяцев. Своими спутниками Седов избрал матросов Григория Васильевича Линника и Александра Матвеевича Пустотного. Первый, в прошлом золотоискатель, о себе писал: «26 лет, мещанин города Градишска, Полтавской губернии, православный». Второй, матрос Пустотный, был на три года моложе и происходил из крестьян Архангельской губернии. Он учился на лоцмана, когда случайная встреча с Седовым решила его судьбу.
Трудно сказать, почему именно этих людей выбрал Седов, почему не взял того же Визе (хотя раньше такие планы были), и это несмотря на то, что Линник, действительно самый энергичный и способный из матросов, отличался заносчивым, вспыльчивым, дерзким характером. Однажды произошел такой случай. К ужину команде дали водки. Линник нашел порцию недостаточной, стал возмущаться. Седов позвал матроса к себе и крепко отругал его. Вечером в кают-компании он сказал Визе: «Этот Линник уж чересчур зазнался! Видно, слышал, что все его хвалят». Тем не менее оба матроса были переведены на усиленное питание и освобождены от всех повседневных работ.
За две недели до решающего дня врач экспедиции Кушаков подал Седову рапорт, в котором жаловался на Линника за его недисциплинированность, грубость, «постоянные порицания и сквернословия по адресу всех начальствующих лиц экспедиции» и даже просил о предании этого матроса суду.
«Сего числа во время дежурства, - писал Кушаков, - я услышал сильный шум и крик в командной столовой. Подходя к последней, я узнал голос матроса Линника, ругавшего бранными и непристойными словами, кричавшего: «Я иду к полюсу, рискую жизнью, потому не буду есть всякой дряни».
Но Седов - всегда строгий к команде и требовавший беспрекословного подчинения - на этот раз оставил рапорт Кушакова без последствий.
РОКОВОЙ ПОХОД
Наступило 2 февраля 1914 года, день выхода к полюсу. Последний завтрак на корабле. Последние объятия. Три человека и три тяжело нагруженные нарты двинулись на Север. В тот день Визе записал в своем дневнике: «При прощании Г. Я., совершенно больной, разрыдался. Выход полюсной партии оставил во мне мрачное впечатление. Гибель этой экспедиции, учитывая смелость, упорство и легкомыслие ее начальника, кажется мне почти неизбежной». Седов шел не только на самоубийство, но и ставил на карту жизнь своих спутников.
Стояли суровые морозы, 40°С и более. «Дорога отвратительная, - писал Седов в походном дневнике, - ропаки, рыхлый снег... Идти очень трудно, дышать еще труднее... Сегодня снилась Беруся, да спасут ее боги. Я совсем болен, но духом не падаю».
Уже на седьмой день похода Седов идти не мог и вынужден был ехать, сидя на нартах. Здоровье его ухудшалось с каждым днем. Было известно, что в бухте Теплиц-бай на западном берегу острова Рудольфа, самого северного острова Земли Франца-Иосифа, находится брошенная база полярной экспедиции герцога Абруццкого. Седов надеялся, что там им удастся пополнить свои запасы, в частности керосина, и отдохнуть. Но до желанной бухты было еще далеко. От нее же до полюса - еще дальше. Около 800 километров.
«Мороз до 41 градуса, - записал Линник в дневнике 18 февраля. - На дворе снежная буря. Двигаться вперед невозможно, к тому же здоровье начальника безнадежное».
ГИБЕЛЬ СЕДОВА
На всех был один большой спальный мешок. Но матросы редко забирались в него, стараясь не тревожить больного. К тому же приходилось то и дело подниматься на стоны и жалобы Седова. «И одного часа за ночь не пришлось уснуть, так как начальник ежеминутно жалуется на ужасный холод в ногах и невозможность дыхания», - отмечал Линник в дневнике на 17-й день похода.
Седов стал тяжелой обузой для спутников. Он почти ничего не ел. Его приходилось кормить буквально чайной ложкой. От бессонных ночей и тяжелых переходов матросы теряли силы. У Пустотного появилось кровотечение горлом. У обоих - признаки цинги.
Линник не раз предлагал Седову вернуться на судно. «Эх, Линник, оставь эти мысли идти домой! - отвечал тот. -В Теплиц-бай мы в пять дней поправимся». Улыбнется, бывало, и махнет рукой.
Наступило 20 февраля. Сильная вьюга опять остановила их. В тот день, по словам матросов, Седов скончался. Двадцать лет спустя Пустотный так описывал смерть Седова. Они начали свой скудный обед, как вдруг услышали странный и страшный хрип. «В безотчетном ужасе, — рассказывал Пустотный, — мы повернули головы. Наш начальник лежал, приподнявшись в спальном мешке, упершись головой в заднюю стенку палатки. Глаза его выкатывались из орбит, как стеклянные шары».
В 2 часа 40 минут Седов умер. Линник, рассказывал Пустотный, вынул платок и накрыл им искаженное лицо своего начальника.
СУДЕБНОЕ ДЕЛО
Старшинство принял на себя Линник. Когда вьюга утихла, матросы положили тело Седова на нарты. «Мы двинулись в бухту Теплиц, — вспоминал Пустотный, — но, не дойдя до нее шести миль, увидели, что вход в нее заполнен открытой водой». Повернули назад, к мысу Бророк. Здесь, по их словам, они и похоронили Седова, на высоком месте, под скалою. Вырыть могилу не было никакой возможности. Тело Седова, рассказывали матросы, они положили между двумя валунами вместе с русским национальным флагом. Сверху прикрыли каменными плитами, пустоты заполнили щебнем. Над могилой установили крест, наспех сделанный из лыж. Рядом оставили нарты, кирку и молоток.
Закончив печальный обряд, матросы, как они позже рассказывали, отправились в обратный путь, на юг, и, пережив невероятные лишения, чудом добрались до судна.
Путь на родину также был тяжелым. Уголь кончился. Шли, сжигая части корпуса, мебель, такелаж. Однако и дома мытарства «седовцев» не закончились. Два месяца команда «Фоки» бедствовала на полуразрушенном судне, пока не получила расчета. Тяжелее всех пришлось спутникам Седова, Линнику и Пустотному. На них было заведено уголовное дело. Его возбудил Комитет по организации экспедиции. Инициатором же явился упомянутый выше Кушаков. Матросов заподозрили в намеренном убийстве начальника экспедиции. Дело расследовали архангельские и петроградские судебные органы. Линника и Пустотного допрашивали. Но прямых улик их виновности не обнаружилось, о болезни Седова все знали, а произвести «розыск и судебно-медицинское вскрытие» его тела было, конечно, невозможно. Дело прекратили.
ЗАГАДКА ДАМСКОЙ ТУФЕЛЬКИ
Минуло 23 года. На острове Рудольфа зимовали наши летчики с самолетами, обеспечивая безопасность дрейфа папанинцев. Пилоты, как вспоминал знаменитый штурман полярной авиации Аккуратов, с нетерпением ждали, когда весеннее солнце растопит снег и можно будет поискать следы экспедиции Седова, а также его могилу.
И вот наступила весна 1938 года. Увы, поиски вначале были безуспешными. Наконец удача! Неподалеку от бухты Теплиц-бай, на мысе Аук (а вовсе не на мысе Бророк, в нескольких километрах от него) летчики нашли флагшток с надписью: «Sedov Pol. Exped. 1914» и обрывки русского флага. Останков Седова рядом не оказалось. Странным образом исчезли нарты, кирка, молоток и крест.
Тогда летчики начали обследовать брошенную базу в Теплиц-бай. Каково же было их удивление, когда среди разбросанных вещей на столике в одной из комнат жилой постройки они увидели... дамскую туфельку - лакированную, с небольшой ножки, чуть поношенную, но прекрасно сохранившуюся. На белой лайковой подкладке отчетливо виднелась золотая надпись: «Поставщик Двора Его Императорского Величества. Санкт-Петербург». Аккуратов вспоминал: «Ошеломленные, мы передавали из рук в руки это изящное изделие, ломая голову, как оно могло попасть сюда, на край земли».
Среди иностранных полярников, которые здесь когда-то базировались, женщин не было. Значит туфелька была взята с собой. Но кем? Не Седовым ли, раз она русского происхождения? Аккуратов был почти уверен, что туфельку своей жены вез именно Седов. Возможно, хотел поставить ее на полюс?..
Значит, матросы Линник и Пустотный все-таки посетили столь желанную для них бухту Теплиц-бай с Седовым или уже без него. Почему же они это отрицали? Почему рядом с флагом не оказалось останков Седова, а также - нарт и других предметов? Есть во всем этом какая-то тайна, быть может, страшная тайна о трагическом финале роковой экспедиции.
Александр Пустотный прожил после возвращения еще 30 лет, работал в Архангельске лоцманом и умер в декабре 1943 года. Судьба же Григория Линника неизвестна.
Флагшток и обрывки флага, который Седов стремился водрузить на полюсе, были найдены в 1938 году. А в 1977 году седовский флагшток все-таки на полюсе побывал, его доставил туда атомный ледокол «Арктика».
По материалам: Геннадия ЧЕРНЕНКО и Лях В.П.
Журнал "Вирус Свободы" №20